Но одно дело хотеть, другое – познать в реальности, что такое каждодневный труд во спасение. Когда бродячую кошку или одинокого пса надо не просто отмыть от блох, почистить ушки, но и буквально вытащить с того света.

...В приют «Я живой» мы попали случайно – ехали мимо, я узнала знакомую символику – подписана на соцсети шелтера для бездомных животных. Запустили нас с радостью. Честно сказать, почему-то казалось, что сейчас скомандуют «туда не ходи, сюда не ходи», мол, это вам не зоопарк. Вообще нет! Везде провели, всех показали.

Встречала Чапа – добрейшей души спаниэль, безмятежно виляющая хвостом. Но главный здесь, судя по всему, Тамби (выражение морды намекает именно на эту должность) – огромный рыжий котяра породы мейнкун. Оба привыкли к постоянным посетителям, поэтому мы у них не вызвали ни восторга, ни особого интереса. Животы почесать дали без возражений.

Во дворе приюта – собачье царство. Закрытые в вольерах псы встречают громким лаем. Беззлобным абсолютно, скорее, сердитым: «Чего надо?» Руки совать в клетки не стоит точно: хвостатые товарищи в друзья сходу не примут, тут надо заслужить признание. Например, вывести на прогулку, благо территория поблизости позволяет. Правда, дадут не всех: кто-то из псов явно не из бывшедомашних и поводки не признает. А кто-то с радостью сунет лохматую голову в ошейник и утянет побегать на просторе. Можно даже поводок выбрать по цвету – их на выбор висит много на крючках.

В вольерах только здоровые собаки, недавно прибывшие или нездоровые содержатся на карантине, туда не пустят.

К кошачьим доступ проще. Сначала – лазарет. В отдельных боксах сидят новенькие и не самые здоровые: сбитые машинами, покалеченные людьми. К сожалению, некоторые не столько больны телом, сколько душой. Наша провожатая Снежана, указывая на красавицу необычной расцветки, с грустью говорит: «Бросили ее». Читай – предали.

– С такими, бывшедомашними, которых потом хозяева внезапно перестали любить и выпроводили на улицу, сложнее всего. Они здоровы, ухожены, но через несколько дней, когда начинают понимать, что их предали, сдают на глазах: начинают слезиться глазки, портится шерсть, пропадает аппетит и желание идти на контакт. И это, к сожалению, не лечится, – говорит девушка.

Подкидыши здесь частые гости. Кто-то из хозяев посреди ночи, трусливо озираясь, подпирает переноской ворота приюта. Другие, демонстрируя показную заботу, оставляет записку волонтёрам: спасите-помогите, мы знаем, что вы добрые люди. Открывают добрые­ люди коробку, замотанную скотчем, а оттуда глядит несколько пар щенячьих глаз.

В отдельном «домике» сидят котята. Один не переставая прыгает на стеклянную дверцу – «ну возьмите меня!» Трое других (их подбросили в коробке) забились в угол, прижавшись друг к дружке мохнатыми бочками...

Дальше – чистая зона, и тут кошакам раздолье. Кошки и коты повсюду, но только зайдёшь – и добрая половина чуть не на голову тебе лезет.

Серик (помесь сфинкса, переживший удаление век из-за глазной инфекции), Пиджачок – кошечка, получившая такую кличку из-за специфичной расцветки, одноглазый Пират, самый толстый кот Вася, Масяня с отмороженным ушком, трёхцветная Карамелька... Некоторым дают имена сотрудники приюта, исходя из их историй, кого-то называют посетители.

– Животных забирают, и это радует. Бывает, что и сразу трое за неделю дом найдут. Кто-то живёт у нас годами, Капелька, например, с нами почти с самого начала. Выбирают по красоте, по характеру, а бывает – только зашли в комнату, глянули на кошку – и случилась любовь! – Снежана по очереди гладит ластящихся котеек.

С миру по нитке

и «зачем оно вам надо»

Приют – дело во всех отношениях затратное: и по физическому труду (убираться, лечить, ухаживать и уделять внимание постояльцам надо постоянно), и по финансам.

О буднях шелтера рассказала его предводитель Елизавета Липисей.

– В 2019 году я была простым зооловолонтером, для «Я живой» писала посты в соцсетях, помогала чем могла. Но так уж сложились обстоятельства, что через полгода после основания приюта я оказалась у руля, – начинает рассказывать девушка. – Работа с бездомными животными требует полной отдачи, в том числе финансовой. У нас сейчас 154 кошки и 126 собак. В среднем в месяц на приют уходит 3,5–4 миллиона тенге. Конечно, вкладываю свои средства – работаю на двух работах, что могу, то отдаю. Но в основном это сборы, пожертвования. С миру по нитке, как говорится. В зимний период возрастают траты на комуслуги, приют обогревается газом, – плюс полмиллиона.

По словам Елизаветы, из большого числа подписчиков на страничку приюта в Instagram, а это 13 тыс. человек, активность проявляют не больше тысячи. Это те, кто всегда поддержат сборы, помогут распространить информацию. Активных волонтёров, готовых сорваться на помощь в любую минуту, в сотни раз меньше.

– В приют приходят помочь, позаниматься с животными в основном студенты, и тут, знаете, зависит от руководства вуза: где-то это практически философия – помогать братьям меньшим. Но по своему опыту скажу: в массе своей наше население абсолютно не заинтересовано в помощи животным, – рассуждает глава шелтера. – «А зачем вы этим занимаетесь?» – самый частый недоуменный вопрос от тех, кто узнает про нашу деятельность. Многие искренне считают кошек и собак недостойными обитателями Земли, которые заслуживают лишь того, чтобы их перестреляли специальные службы. Ну или пусть сами перемрут от голода и холода на улицах…

К сожалению, не все животные , уже попавшие в приют, обретают счастье.

– Грустных историй много. Помочь хочется всем, но не всегда это в наших силах. Попала к нам как-то кошечка – все четыре лапки отморожены. В таких случаях всегда идёт внутренний торг: ты понимаешь, что животное уже никогда не сможет жить полной жизнью, но и принять роковое решение тоже не в силах. Лапки ей ампутировали, это было единственным выходом. Ухаживали, лечили, сама кошка очень хотела жить, знаете, у неё такие глаза были... Но не выдержало сердечко... – вспоминает Лиза. – Но все же хэппи-эндов у нас больше. Помните пса с обожженными лапами? Его оставили хозяева после пожара в доме, пес не просто выкарабкался, но и новые хозяева ему достались лучшие на свете!

В приюте стараются не привязываться к животным и не обрастать любимчиками.

– Конечно, не ко всем относишься одинаково, это ведь как и в человеческих отношениях, но я постаралась себя отучить от сердечных привязанностей: жизнь слишком непредсказуемая штука, кто-то может уйти ввиду слабого иммунитета, а кто-то уходит в семью. Так было с моей любимицей Марой: три года она прожила в приюте, понимала меня с полувзгляда, а когда за ней приехали, именно за ней, увидев её на нашей страничке, мне было очень больно её отпускать. Ты понимаешь, что её ждёт лучшая жизнь, но тяжело расставаться, – признается Елизавета.

На вопрос, поддерживает ли приют государство, Елизавета ответила так:

– Мы не раз пытались получить финансовую поддержку от государства, но сделать это прак­тически нереально. Ещё пару лет назад в законодательстве вообще не было такого понятия, как «приют для животных». Но вот оно появилось... и ничего не изменилось! Поддержка случается не через госорганы, а благодаря отзывчивости некоторых чиновников: кто-то по собственной инициативе находил для нас спонсоров. Например, в период пандемии нам навстречу пошли сотрудники ветеринарного отдела акимата – договорились с мясокомбинатом, и с тех пор сами мы почти никогда не закупаем мясное, что экономит нам немалые деньги.

Был у приюта и зарубежный грант – от фонда Бриджит Бардо, и тоже, говорят волонтёры, не без помощи людей, знающих, как выйти на такие организации. Несколько месяцев шли переговоры, был пройден жесткий отбор, в итоге удалось получить целевой грант – на обустройство операционной прямо в приюте, на покупку автомобиля для перевозки животных и на обустройство кухни. И даже уложились провести на эти средства пару сотен операций по стерилизации!

– Бывает ли у меня желание махнуть на все рукой и снять с себя заботы? Да регулярно! Особенно, когда в очередной раз понимаешь, что денег не хватает, когда не понимаешь, как же ещё достучаться до людей и привить им культуру гуманного обращения с животными. Но как я могу все бросить? Я все хочу дождаться того дня, когда и наши подопечные, и остальные бездомыши если уж не обретут полноценный дом, то хотя бы получат право на более или менее комфортное существование.

Какие у приюта планы? Ближайшие – достроить второй этаж, зонировать отделение для щенков и котят, сделать полноценный карантин. Если уж животное сюда попало, чтобы не было нужды искать помощь на стороне. Но самая большая мечта – чтобы приют хотя бы частично самоо­купался. Ребята подумывают предлагать тот же груминг для домашних собак с оплатой в виде пожертво­ваний.

– Сейчас мы работаем над выстраиванием новой философии своей деятельности: хотим, чтобы приют ассоциировался именно с историями со счастливым концом, чтобы люди видели не безнадегу и покинутых бродяжек, а воспринимали приют как возможность для животных начать новую жизнь в новом доме, – делится Елизавета соображениями. – Да, пока мы далеки от адекватного отношения к бродяжкам, но я вижу, что все больше людей обращают внимание на проблему уличных животных, узнают о стерилизации. То есть маленькими робкими шажочками, но мы движемся в правильном направлении...